Ю. Ерофеев

С этого начиналась радиоэлектронная борьба

В статье рассказывается об обращении Народного комиссара внутренних дел СССР Л.П. Берия к Председателю Государственного Комитета Обороны СССР И.В. Сталину иcх. ╧ 2072/Б от 14 декабря 1942 г., долгое время хранившемся в наших секретных архивах, и немедленной реакции Государственного Комитета Обороны, откликнувшегося на это письмо постановлением от 16 декабря 1942 г. с перечнем конкретных мероприятий по подавлению немецких связных радиостанций, работавших на полях сражений. Рассказывается и о деятельности в тот нелегкий период Наркома связи СССР Ивана Терентьевича Пересыпкина, имя которого, как ответственного исполнителя, упоминается почти в каждом пункте постановления ГКО.

Собственно, подавление связных радиостанций специально "организованными" помехами началось прямо со времени использования радиостанций для "беспроволочной" связи с группировками противника, и, в частности, с его боевыми кораблями.

Случай почти столетней давности, из далекого 1904-го года. Русско-японская война, оборона Порт-Артура. Японские броненосные крейсеры "Ниссин" и "Касуга" начинают "третью перекидную стрельбу" по фортам крепости и судам, находящимся на внутреннем рейде. "Перекидной" называли тогда стрельбу через какую-либо гористую местность, когда цели находились вне прямой видимости стреляющих. Ещ╦ два японских корабля встали напротив Ляотешаньского мыса, недосягаемые для выстрелов крепостных орудий, непрерывно обмениваясь телеграммами со стреляющими броненосцами и корректируя их огонь. Поскольку радиостанции как на русском, так и на японском флоте в те годы были примерно одинаковыми - с искровыми передатчиками, то у операторов на русском броненосце "Победа" и на береговой станции Золотой горы возникли мысли подавить вражеские передачи "большой искрой", то есть мощным сигналом своего передатчика.

Рапорт временно исполняющего должность командующего флотом Тихого океана контр-адмирала П.П. Ухтомского: "В 9 час. 11 мин. утра неприятельские броненосные крейсера "Ниссин" и "Касуга", маневрируя на зюйд-зюйд-вест от маяка Ляотешань, начали перекидную стрельбу по фортам и внутреннему рейду. С самого начала стрельбы два неприятельских крейсера, выбрав позиции против прохода Ляотешаньского мыса, вне выстрелов крепости, начали телеграфировать, почему немедленно же броненосец "Победа" и станция Золотой горы начали перебивать большой искрой неприятельские телеграммы, полагая, что эти крейсера сообщают стреляющим броненосцам об их попадании снарядов. Неприятелем выпущено более 60 снарядов большого калибра. Попаданий в суда не было" [1].

Эффективность такой помехи признавалась и самими японцами: "Так как сношение по беспроволочному телеграфу прерывалось неприятелем - находившейся на зюйд-остовом от входа берегу наблюдательной станцией, то трудно было корректировать стрельбу, и снаряды попадали недостаточно метко".

Прошли, однако, десятилетия. Началась Великая Отечественная война. Положение изменилось - связные станции стали теперь совсем уж не одинаковыми: разные диапазоны рабочих длин волн, которые, при применении электронных ламп, удавалось довольно жестко соблюдать. Снабженная такими разнокалиберными, разнотипными связными радиостанциями армада фашистов рвалась к Сталинграду. 30 июня 1941 г. "в целях осуществления мероприятий по быстрой мобилизации всех сил народов СССР для отпора врагу" [2] был создан, по совместному решению Президиума Верховного Совета СССР, Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального комитета ВКП(б), Государственный Комитет Обороны СССР: И.В. Сталин - председатель, В.М. Молотов - зам. председателя, три (всего три!) члена: Л.П. Берия, Г.М. Маленков, А.И. Микоян. Активная деятельность Л.П. Берия - впрочем, как и других членов ГКО, - была отмечена: 30 сентября 1943 года за особые заслуги "в области производства вооружения и боеприпасов" Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Социалистического труда. 14 декабря 1942 г. бдительный Народный комиссар внутренних дел Союза ССР пишет в Государственный Комитет обороны, товарищу Сталину (лично) письмо (рис. 1). Содержание его таково:

"Из опыта войны известно, что основная масса немецких радиостанций, используемых для управления частями на поле боя, работает на волнах ультракоротковолнового и длинноволнового диапазонов.

Красная Армия в длинноволновом и ультракоротковолновом диапазонах занимает сравнительно малое количество волн и совершенно не занимается забивкой радиостанций противника, действующих на поле боя, несмотря на наличие к этому благоприятных условий.

В частности, нам известно, что радиостанции частей германской армии, окруженных в районе Сталинграда, держат связь со своим руководством, находящимся вне окружения, на волнах от 438 до 732 метров.

НКВД СССР считает целесообразным организовать в Красной Армии специальную службу по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя.

Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе Управления Войсковой Разведки Генерального Штаба Красной Армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанными для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника".

Рисунок 1. Обращение Народного комиссара внутренних дел Союза ССР Л.П. Берия к И.В. Сталину

Уже 16 декабря 1942 г., на основе приложенного проекта, было выпущено постановление Государственного Комитета Обороны ╧ ГОКО-2633 "Об организации в Красной Армии специальной службы по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя", подписанное И.В. Сталиным. Рассылка (от руки) в шесть адресов: Молотову, Берия, Пересыпкину, Жукову, Василевскому, Чадаеву (упомянутый в этом списке Яков Ермолаевич Чадаев был в те годы Управляющим делами Совнаркома СССР; остальные фамилии в комментариях, думаю, не нуждаются).

В постановлении говорилось: "Для создания помех (забивки) работающим на поле боя радиостанциям немецкой армии, Государственный Комитет Обороны постановляет:

1. Организовать в составе Управления Войсковой разведки Генерального штаба Красной Армии отдел по руководству работой радиостанций мешающего действия как в центре, так и на фронтах.
2. Обязать НКО (тов. Пересыпкина) в 10-дневный срок сформировать три радиодивизиона со средствами, необходимыми для забивки работы радиостанций противника, действующими на длинных и коротких волнах.
3. Укомплектование дивизионов опытными кадрами специалистов возложить на Управление Войсковой Разведки Генерального Штаба и Главное Управление Связи Красной Армии.
4. Обязать НКО (тов. Пересыпкина) обеспечить специальной аппаратурой для забивки радиостанций противника существующие при фронтах радиоразведывательные дивизионы Управления Войсковой Разведки Генерального Штаба.

   В двухмесячный срок разработать образцы радиостанций для забивки раций противника, действующих на ультракоротких волнах.

5. Обязать НКС (тов. Пересыпкина) радиостанции мешающего действия типа "Пчела", имеющиеся в ведении Наркомата Связи, обратить на укомплектование формируемых радиодивизионов."

В трех пунктах из четырех - имя Ивана Терентьевича Пересыпкина, "в те годы Наркома связи СССР и одновременно - начальника Главного Управления связи РККА" [3]. Сроки выполнения работ - по-военному жесткие: на комплектование радиодивизионов - 10 дней, на разработку помеховой аппаратуры - два месяца.

И.Т. Пересыпкину приходилось и не спать ночами, и крутиться, как белка в колесе, чтобы обеспечить выполнение постановления ГКО.

Впрочем, ведь и раньше было не легче. Иван Терентьевич вспоминал [4]: ещ╦ до войны, в 1939 году, он, молодой полковник, недавно закончивший Военную электротехническую академию РККА, был вызван к Сталину: "поздоровавшись и внимательно посмотрев мне в лицо, Сталин неожиданно для меня сказал:

- Мы решили назначить вас народным комиссаром связи. Как вы к этому относитесь?

Трудно передать состояние, в котором я находился в тот момент. Все, что угодно, ожидал я от этой встречи, но только не этого. Волнуясь, я ответил примерно следующее: я не так давно окончил академию и работаю менее двух лет. До поступления в академию командовал всего лишь эскадроном связи дивизии. Я совершенно не знаком с предлагаемой мне работой и не в силах справиться с таким огромным масштабом.

- Не справлюсь я с этой должностью, товарищ Сталин, - сказал я, - и потому прошу не назначать меня на этот высокоответственный пост...

- Что касается масштаба работы, который вас пугает, то это ничего. Мы вам поможем.

Я пытался что-то сказать, шел за ним следом, но Сталин снял трубку, набрав номер, сказал кому-то: "Наркомом связи назначаем Пересыпкина. Завтра опубликовать в печати".

В ЦК его предупредили, чтобы в военной форме он в наркомат не являлся: там привыкли к чинам побольше. Гражданского костюма у него не было - что делать? Пожаловался жене. Та решила вопрос по-женски быстро: спорола с гимнастерки петлицы; получилась просторная "наркомовка" - по тогдашней моде. В ней и явился к новым сослуживцам. А потом уж купили и костюм...

Радиодивизионы были и укомплектованы, и обеспечены помеховой аппаратурой. Как рассказывал потом И.Т. Пересыпкин, помехи связным радиостанциям вовсю применялись под Сталинградом, под Юхновом, а потом - уже на территории противника, в ходе Берлинской операции.

Рисунок 2. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин и начальник отдела НИИ-108 Ю.Н. Ерофеев. 1972 г.

Об одной из тайных операций, осуществляемых тоже под наблюдением И.Т. Пересыпкина, мне рассказывал однажды известный ученый и педагог в области радиотехнических дисциплин (его школу прошли наши знаменитые Генеральные конструкторы зенитно-ракетных комплексов А.А. Расплетин и Б.В. Бункин) Иосиф Семенович Гоноровский. При встрече у него на квартире 1 мая 1992 г. Гоноровский рассказывал мне и покойному Я.Н. Фельду - все мы были начальниками подразделений "сто восьмого" института, нынешнего ФГУП "ЦНИРТИ", - такую историю:

"Во время войны я работал в специальной группе, которую лично курировал И.Т. Пересыпкин, и о результатах работы которой докладывали только ему. Я тогда уже занимался радиоэлектронной борьбой, но только, скажем так, в радиовещательном диапазоне. Мы пробовали осуществить один из способов борьбы с геббельсовской пропагандой. В здании Центрального телеграфа была оборудована небольшая секретная студия. Конечно, излучение шло не из Центрального телеграфа - антенны стояли там, где им положено - на Октябрьском поле, а в этой студии обеспечивалось формирование модулирующих сигналов. Вещание мы вели на Запад, на Германию. Группа, которая работала со мной, занималась тем, что ловила излучение немецкой вещательной станции и выделяла несущую частоту в первозданном виде. Немецкие антифашисты помогали нам вносить в передачу иной текст - на чистейшем немецком языке. Записью их фраз и реплик мы и модулировали выделенную несущую. Скажем, ведет Геббельс пропагандистскую речь - и тут врываются новые фразы, крайне оскорбительные для Гитлера, да и для самого Геббельса. И вместо красивого монолога о единстве нации, о стабильности тыла, из репродукторов льется такое...

До нас доходила информация, что фашисты так и не разобрались, откуда такая "коррекция" продукции их министерства пропаганды. Считалось, что это проделки местных антигитлеровских групп. Арестовали и даже обезглавили нескольких подозреваемых... А передатчик работал в Москве.

За эту работу я был награжден орденом Трудового Красного Знамени" [5].

За свою деятельность И.Т. Пересыпкин был удостоен воинского звания маршала войск связи (редакционная пометка в [5] что, мол, "впоследствии И.Т. Пересыпкин стал Маршалом СССР" - неверное, это все-таки не одно и тоже).

Литература

1. Красин В.К., Глазунов В.Б., Партала М.А. Радиоэлектронная борьба в Военно-Морском Флоте России. М.: изд. "Андреевский флаг", 1996. C. 18√19.
2. Большая советская энциклопедия. Изд. второе. Том 1.2. М.: Государственное научное издательство "Большая Советская энциклопедия", 1952. C. 318.
3. Ерофеев Ю.Н. В эфире "Луиза" и "Иоганн". Как весной 1943 г. удалось обнаружить переброску 9-й германской армии на Курскую дугу. Газета "Независимое военное обозрение". ╧ 23. 12√18 июня 2002. C. 8.
4. Быстров В. Иван Пересыпкин. В сб. "Полководцы и военачальники Великой Отечественной". М.: изд. "Молодая гвардия", 1986. C. 146.
5. Ерофеев Ю.Н. Как Геббельс оскорблял Гитлера. Еженедельник "Неделя". ╧ 8. 9√15 марта 1998.